kaplja

Проспав часов шесть, я проснулась. Но чувствовала себя не выспавшейся и разбитой. Выпила воды и снова легла. Целью было - расслабиться и избавиться от напряжения. Полежав на "иголках" минут 20, почувствовала приятное умиротворение и покой. В области темени появилась вибрация, свидетельствующая о возобновлении энергетического потока. Постепенно накатывал сон. Но при этом сохранялась ясность сознания, и я словно наблюдала за собой.

Во сне я находилась в просторном, светлом помещении. Окно было открыто. Там, за окном, я увидела женщину, которая сидела на грядках в огороде. Кажется, это был мой огород. Женщина сидела на коленях, и на коленях же у нее был младенец, туго запеленутый в ткань. Ее платье и цвет пелены был синим, только оттенок отличался. Очень красиво в зеленой траве. Откуда-то пришло знание, что эта женщина поэт, что ее стихи мне уже давали читать, и они мне были интересны. И я вроде хотела бы с ней познакомиться, но не знала как это сделать. И вот она, эта самая женщина, сидит у меня на грядках с ребенком.

Она тоже увидела меня. И стала поэтически импровизировать, рассказывая какую-то историю (которую я, увы, забыла... помню только, что это были стихи, что они были эмоциональны, и что мне стало ее очень жалко). Она была как безумная в поэтическом экстазе. Ребенок на ее коленях молчал, а она почти рыдала. Слова казались более живыми, чем дитя.

Мне стало их обоих так жаль, что я решила выйти из дома и как-то поддержать ее и ребенка. Может, пригласить к себе и накормить. Или дать денег на еду. В то же время я понимала, что еда и деньги этой женщине не нужны.

Но когда я вышла в огород, то женщины там не было. Были вмятины на земле от ее коленей, на том месте где она сидела, между грядками. Я присела на корточки и тут поняла, что она еще здесь, просто я ее не вижу, потому что вышла из дома.

Повинуясь странному порыву, я протянула к ней с любовью обе руки. Для выражения поддержки. Ладонями вверх. Не знаю зачем. Просто это было единственное, что я могла сделать в тот момент, чтобы показать, что я рядом с ней.

Через мгновение я почувствовала, что она прикоснулась к моим ладоням и держит обе мои руки. Упругая волна энергии заструилась от нее ко мне. Это было столь неожиданно, что я проснулась.

Еще долго потом я лежала с открытыми глазами, чувствуя приятное покалывание в ладонях и понимая, что со мной случилось что-то невероятное и удивительное.

И сейчас, когда описываю это, ощущение того рукопожатия еще не прошло.

Сегодня ночью во сне я заблудилась в Риме.
Пришлось срочно телепортироваться с окраины Рима в какой-то московский дом вроде бы каких-то наших знакомых, чтобы взглянуть на карту вечного города. Я вообще-то не вся телепортировалась, перенеслась только малая видимая часть меня. Предполагалось тут же вернуться обратно. Тем же путем. То есть - мгновенно.
Но хозяин оказался дома, и он не поверил, что я телепортировалась.
Он сказал:
"Раз ты передо мной тут стоишь, и я тебя воочию вижу, значит ты вся здесь!"
Я хотела ему обьяснить, что это мой сон, и что это я во сне телепортировалась к ним в дом, потому что заблудилась в Риме, и что мне просто надо посмотреть на карту города, и тогда я быстренько исчезну.
Но тут я задумалась.
И сразу ощутила раздвоение.
Одна часть меня все еще находилась в Риме, причем в весеннем Риме с цветущими каштанами и алыми маками среди исторических руин, а другая часть меня была в этом московском доме и тупо смотрела на хозяина.
И вот этой второй тупой части закономерно пришло в голову, что душа моя не способна столь быстро ориентироваться в пространстве, чтобы мгновенно перелетать из Рима в Москву и обратно. И вот эта тупая часть меня стала настойчиво уплотняться, зацикливаясь на невозможности, как бы оседая во мне самой, делая меня все тяжелее и неуклюжее.
Это было тем более неприятно, что я все еще помнила ту легкую, веселую и ловкую свою часть, которая заблудилась в Риме. Она была как ребенок, потерявшийся в парке культуры и отдыха. Как воробушек выпавший из гнезда. Как лист, слетевший с самой высокой ветки дерева.
Тут я проснулась с очередным осознанием того, что человек - венец природы. Очень сложное и прекрасное существо. Невероятно могущественное и черезвычайно слабое.

И еще я вдруг предположила в момент этого пробуждения, что коллайдер построен для путешествия во времени. Только не спрашивайте меня откуда я это взяла. Наверно, музыка сна навеяла. )

Мне приснился удивительный сон про веру.

Одна моя приятельница (в жизни она католичка) рассказала мне про какой-то храм, где паства была одета по старорусским традициям, мужики в лаптях и косоворотках, женщины в сарафанах и платках. Особенно ее поразил тамошний батек (так его все называли), он был похож на седовласого средневекового кудесника, вместо торжественного православного облачения - просторная белая рубаха, а на голове - берестяной обруч. Приятельница зачастила в этот храм, но близко к кудеснику подойти не могла - паства не давала к нему приблизиться. Как только она приближалась ближе, чем на пять метров, кто-то отвлекал ее, не давая поговорить с ним.

Заинтересованная ее рассказом, я тоже отправилась в этот храм.
Кроме всего перечисленного, я отметила сосредоточенные, безрадостные лица прихожан, их полную несамостоятельность, зависимость от "кудесника". И невероятное обилие каких-то легенд и домыслов, касающихся его персоны. Кто-то говорил, что во время службы его сущность парит под куполом. Кто-то утверждал, что из его живота течет река благодати. Кто-то доказывал, что он умеет говорить без слов, и что во время службы ему не нужны требники и молитвословы, даже Евангелие не нужно, потому что внутри него все это есть, и он транслирует истину прямо так - напрямую пастве.
Все это было странно и удивительно.
Но не тронуло мое сердце.

Особенно меня удивила моя приятельница, прежде весьма модная и современная дама, которая тоже оказалась в сарафане и в платочке, с какой-то жиденькой косичкой, торчащей из-под него. Эта косичка ее страшно смущала, она отводила глаза в сторону и стесняясь бормотала: "сначала хотела подстричься, волосы у меня жидковаты для косы, но потом подумала, что батек меня не примет со стрижкой".
В общем, она почти отчаялась, потому что ей кто-то сказал, что "кудесник" принимает за городом, и что ехать к нему нужно на двух машинах. Сначала за рулем первой машины нужно сидеть лично (многие из его паствы только ради этого научились водить машину), а вторую часть пути другой человек (из прихожан этого храма) должен привести на своей машине. Приятельница вконец расстроилась, поскольку никого лично из этого храма она не знала, и не могла попросить кого-то из этих строгих, сосредоточенных и совсем не добрых на вид людей отвезти ее к "кудеснику". Она стояла со слезами на глазах, глядя на все эти лапти и платочки...

Мне было ее ужасно жаль.
Я вывела ее на улицу, и предложила сходить в другой храм, неподалеку от этого.
Я сказала ей, что храм - это дом Божий, и уже поэтому он свят.
Безотносительно батюшек и паствы.
Приятельница нехотя согласилась, и мы пошли.

Но храма как такового там не было. Были кованные резные ворота. Очень красивые, старинные. За ними вроде бы находился алтарь, а перед ними - стояли прихожане. Это были совершенно другие прихожане - какая-то хиповская тусовка. Разноцветные платья, рваные джинсы, хайратники, фенечки. Они улыбались друг другу, негромко переговраривались между собой, кто-то снимал религиозную церемонию на видео.
Вдруг ворота открылись, из них показалась процессия священника, дьяконов и алтарников.
О! Это была удивительная процессия!
В руках некоторх алтарников были деревянные била, у других - небольшие колокола. Они играли музыку, а дьяконы - пели густыми сочными голосами.
Священник в торжественном сверкающем облачении нес над головой Евангелие в золотом переплете.

Но моя приятельница не дождалась чтения Евангелия, эта церемония смутила ее тем, что происходила почти на улице, что музыка была слишком веселой и чем-то была ей знакома, и поэтому не вызвала в ней священного трепета.
Она рассмеялась и спросила меня: "И вот это - твоя вера? Вот эти мэны и герлы? Эти музыканты и операторы? Они ведь ничем не отличаются от нас с тобой! Вспомни - в том храме люди были одеты не так, как мы, и выглядело все - таким торжественным и высоким! Там есть к чему тянуться..."

Через пару минут мы с ней сидели в каком-то кафе неподалеку и беседовали о вере.
Я сравнивала веру с любовью, поскольку приятельница моя считала, что разбирается в любви между мужчиной и женщиной, и такое сравнение было бы ей наиболее понятно.
Сказала я примерно следующее:

"Если девушка испытывает влечение к парню, и интуитивно догадывается, что не безразлична ему, то есть три варианта развития их отношений.

Первый - сразу же вступить в контакт, не теряя ни минуты. Зачем испытывать его и свое терпение, если можно насладиться близостью немедленно? И неважно, что такие отношения могут быстро закончиться, главное - чтобы момент наивысшего наслаждения наступил как можно быстрей. А там - хоть трава не расти.

Второй вариант - бесконечно долго откладывать близость, страшась возможной неудачи. Любить друг друга на расстоянии, платонически, страдая от недостижимости желаемого, и не приближаясь к нему ни на миллиметр. Зачем вообще эта близость, если дистанция доставляет так много сладостной боли? Главное - испытывать эти мучительные чувства, а реальные отношения подождут.

И третий вариант - девушка предоставляет инициативу парню. Пусть он сам решит, когда, где и каким именно образом должна наступить их близость. А когда придет момент близости - она постарается насладиться им сполна, не только получая наслаждение, но еще и размышляя о перспективе этих отношений. "

Приятельница долго сидела молча.
Потом она сняла белый платочек и заплакала.
"О чем ты плачешь?" - спросила я.
"Боюсь, что не смогу предоставить инициативу Богу, - всхлипнула она, - я слишком привыкла все решать сама".